Я согласна с представителями экзистенциальной философии...смерть убивает нас, но сама идея смерти, понимание конечности всего происходящего, помогает полнее ощущать жизнь, каждое ее мгновение...
Колумбийский писатель Габриэль Гарсиа Маркес, тяжело больной раком лимфатических желез, обратился к читателям с прощальным письмом:
“Если бы Господь Бог на секунду забыл о том, что я тряпичная кукла, и даровал мне немного жизни, вероятно, я не сказал бы всего, что думаю; я бы больше думал о том, что говорю.
Я бы ценил вещи не по их стоимости, а по их значимости.
Я бы спал меньше, мечтал больше, сознавая, что каждая минута с закрытыми глазами – это потеря шестидесяти секунд света.
Я бы ходил, когда другие от этого воздерживаются, я бы просыпался, когда другие спят, я бы слушал, когда другие говорят.
И как бы я наслаждался шоколадным мороженым!
Если бы Господь дал мне немного жизни, я бы одевался просто, поднимался с первым лучом солнца, обнажая не только тело, но и душу.
Боже мой, если бы у меня было еще немного времени, я заковал бы свою ненависть в лед и ждал, когда покажется солнце. Я рисовал бы при звездах, как Ван Гог, мечтал, читая стихи Бенедетти, и песнь Серра была бы моей лунной серенадой. Я омывал бы розы своими слезами, чтобы вкусить боль от их шипов и алый поцелуй их лепестков.
Боже мой, если бы у меня было немного жизни… Я не пропустил бы дня, чтобы не говорить любимым людям, что я их люблю. Я бы убеждал каждую женщину и каждого мужчину, что люблю их, я бы жил в любви с любовью.
Я бы доказал людям, насколько они не правы, думая, что когда они стареют, то перестают любить: напротив, они стареют потому, что перестают любить!
Ребенку я дал бы крылья и сам научил бы его летать.
Стариков я бы научил тому, что смерть приходит не от старости, но от забвения.
Я ведь тоже многому научился у вас, люди.
Я узнал, что каждый хочет жить на вершине горы, не догадываясь, что истинное счастье ожидает его на спуске.
Я понял, что, когда новорожденный впервые хватает отцовский палец крошечным кулачком, он хватает его навсегда.
Я понял, что человек имеет право взглянуть на другого сверху вниз лишь для того, чтобы помочь ему встать на ноги.
Я так многому научился от вас, но, по правде говоря, от всего этого немного пользы, потому что, набив этим сундук, я ухожу.”
Как вам кажется, почему одни из нас открыты миру и с удовольствием и доверием вступают в новые отношения, а других останавливает страх предательства и убежденность, что людям доверять нельзя? В 1960-70 гг. английский психиатр и психоаналитик Джон Боулби решил исследовать динамику долговременных отношений между людьми и на основе этого создал свое теорию привязанности. Наиболее важное положение этой теории состоит в том, что для нормального социального и эмоционального развития ребенку необходимо установить взаимоотношения с близким человеком, который бы достаточно хорошо о нём заботился.
Боулби утверждал, что страх одиночества - один из самых сильных страхов в человеческой жизни. За этим страхом стоят веские биологические причины. На протяжении всей истории человечества людям удавалось наиболее эффективно выдерживать кризисы и противостоять опасностям с помощью своих близких. Таким образом, потребность в тесных связях заложена в нашей природе.
В зависимости от поведения родителей, особенностей их взаимодействия и общения с ребенком у малыша складывается определенный тип привязанности к близким людям.
Наиболее популярной методикой оценки качества привязанности ребенка к взрослому стал эксперимент американского психолога Мэри Эйнсворт. В 1969 г. М. Эйнсворт предложила эксперимент «незнакомой ситуации». Речь идет об исследовании поведения ребенка возрасте 1 года, от которого на некоторое время уходит мать, оставляя его играть одного или с незнакомым человеком. Также изучалось, как ребенок встречает свою мать после длящейся несколько минут разлуки. Мэри заметила, что у матерей, имеющих хороший эмоциональный контакт со своим ребенком, дети меньше плакали; они не очень сильно огорчались после ухода матери, вступали в общение с незнакомцем и исследовали новое помещение (например, играли в игрушки), а когда мама возвращалась, радовались и тянулись к ней. Такой тип привязанности получил название «безопасная привязанность». Другой вариант поведения – когда дети не возражали против ухода матери и продолжали играть, не обращая внимания и на ее возвращение, получил название «избегающая привязанность». И, наконец, поведение детей третьей группы, которые очень сильно огорчались после ухода матери, а когда она возвращалась, как будто стремились к ней, цеплялись, но тут же отталкивали и сердились, назвали "амбивалентной привязанностью». Два последних типа привязанности, которые не способствуют развитию психических функций у детей, формируются, когда происходит общение с матерями ригидными, редко берущими их на руки, сдерживающими свои эмоции («матери с деревянными лицами»). А ведь в нашей стране выросло целое поколение детей, которых старались «не приручать к рукам»!! То же можно сказать и об общении детей с матерями, отличающимися непоследовательным, непредсказуемым поведением.
Одно из главных положений теории привязанности состоит в том, что в своей дальнейшей жизни человек будет воспроизводить модели привязанности, сформировавшиеся у него в раннем детстве при взаимодействии с родителем. Различия в типе привязанности приводят к тому, что одни люди уверены в себе, открыты опыту, стойко переносят разлуку; другие тревожатся по поводу возможного пренебрежения, отвержения или одиночества; а третьи не доверяют окружающим, самодостаточны, замкнуты и враждебны.
То есть, опыт привязанности, в конечном счете, интериоризуется в представления и ожидания в отношении других людей и собственного Я, - в представления, которым суждено влиять на личность на протяжении всей жизни человека.
Боулби изучал также эффекты интернатской депривации. Его особенно поразила неспособность многих детей, воспитывавшихся в детских домах, установить в дальнейшей жизни глубокие отношения привязанности. Он называл этих индивидуумов "личностями, лишенными любви"; такие индивидуумы используют людей только в собственных интересах и кажутся неспособными завязать с другим человеком любящие, продолжительные отношения. Поскольку у них не развилась способность к близким связям в течение нормального раннего периода(до 8-9 мес) – возраст, когда практически все дети испытывают страх разлучения со значимым взрослым, во взрослой жизни их отношения остаются поверхностными.
Еще больше Боулби занимали случаи, когда у ребенка формировалась привязанность, а затем он страдал от разлучения. Перелом во взглядах на такие ситуации был вызван научным фильмом, который снял коллега Боулби Джеймс Робертсон. Фильм запечатлел 8-дневную госпитализацию 2-х летней девочки Лоры. Посещения Лоры членами ее семьи были ограничены, и страдания маленькой девочки произвели глубокое впечатление на всех, кто смотрел фильм.
Согласно Боулби и Робертсону, эффекты разлучения, как правило, протекают по следующему сценарию. Сначала дети протестуют; они плачут, кричат и отвергают все виды заботы, предлагаемой взамен. Далее они проходят через период отчаяния; они затихают, уходят в себя, становятся пассивными и, по-видимому, находятся в состоянии глубокой печали. Наконец, наступает стадия отчужденности. В этот период ребенок более оживлен и может принять заботу медсестер и других людей. Больничный персонал может посчитать, что ребенок поправляется. Однако не все так хорошо. Когда мать возвращается, ребенок не хочет ее признавать: он отворачивается и, по-видимому, потерял к ней всякий интерес.
К счастью, большинство детей восстанавливают свою связь с матерью спустя какое-то время. Но если разлучение было продолжительным и ребенок лишился других опекунов (например, медсестер), он может навсегда утратить доверие к людям.
- Хочу предложить вам, - тут женщина из-за пазухи вытащила несколько ярких и мокрых от снега журналов, - взять несколько журналов в пользу детей Германии. По полтиннику штука.
- Нет, не возьму, - кратко ответил Филипп Филиппович, покосившись на журналы.
Совершенное изумление выразилось на лицах, а женщина покрылась клюквенным налетом.
- Почему же вы отказываетесь?
- Не хочу.
- Вы не сочувствуете детям Германии?
- Сочувствую.
- Жалеете по полтиннику?
- Нет.
- Так почему же?
- Не хочу.
Многие из вас умеют так достойно, спокойно и уверенно отвечать желающим залезть на Вашу шею? Профессор Преображенский из тех, кто уважительно относится к себе, своим желаниям. Но при этом не грубит, а изящно выдерживает свою линию. Это – образец так называемого ассертивного поведения.
Термин “ассертивность” происходит от английского глагола “to assert” – настаивать на своём, утверждать, заявлять, отстаивать свои права. Под ассертивным поведением понимают позитивное поведение цельного человека, который уважает себя и других, слушает, понимает и пытается достичь рабочего компромисса.
Это демонстрация вежливой настойчивости, это способность человека вести себя уверенно и доброжелательно; конструктивно отстаивать свои права, проявляя уважение к другим; при этом принимать на себя ответственность за свое поведение.
В детстве мы все усвоили урок «как себя вести хорошо». У кого-то это беспрекословное послушание, выполнение всех указаний родителей, у кого-то иная модель поведения - добиваться своего, не считаясь ни с кем и ни с чем. Детей редко уважают. Любят, как могут, заботятся, опекают, а вот с уважением, с учетом мнения ребенка, обычно плохо. Приходится детям усваивать предлагаемые способы психологического выживания в семье и пользоваться ими всю оставшуюся жизнь.
В любой ситуации мы используем какой-то стиль поведения – и в большой степени от него зависит полученный результат.
Мы можем вести себя пассивно – то есть не отстаивать свои права, избегать конфликтов, подчиняться решениям других и в результате терять контроль над происходящим.
Можем вести себя агрессивно – бросаться на проблему, как на амбразуру, требовать всего и сразу, навязывать собственное мнение, не учитывать интересы других, быть грубым, враждебным и непредсказуемым.
Обычно агрессивно или пассивно ведут себя люди с заниженной самооценкой, и обе эти позиции заведомо проигрышны.
Но есть и третий вариант поведения – ассертивность, «золотая середина» между агрессией и пассивностью.
Ассертивный человек действует без ненужного беспокойства или чувства вины. Ассертивные люди уважают себя и других людей и отвечают за свои действия и свой выбор. Они понимают свои потребности и просят открыто и прямо о том, что они хотят.
При получении отказа они могут загрустить или быть разочарованными, но их самовосприятие не омрачается.
Ассертивные люди показывают другим, как они хотели бы, чтобы с ними обращались. Они самодостаточны: «Вот что я думаю. Вот что я чувствую. Вот как я оцениваю ситуацию. А как насчет Вас? Если наши потребности конфликтуют, я, конечно же, готов рассмотреть различия, и, возможно, буду готов к компромиссу».
Философия поведения основана на предположении, что многие люди забыли, или им просто не говорили, что мы все равны и имеем равные права. Цель ассертивности - отстаивать свои права без нарушения прав других людей.
У меня есть право выражать свои чувства
У меня есть право выражать свои мнения и убеждения
У меня есть право говорить «да» или «нет»
У меня есть право менять свое мнение
У меня есть право сказать «Я не понимаю»
У меня есть право просто быть самим собой и не подстраиваться под других людей
У меня есть право не брать на себя ответственность за проблемы других людей
У меня есть право просить о чем-то других
У меня есть право устанавливать свои собственные приоритеты
У меня есть право на то, чтобы меня слушали и серьезно ко мне относились
У меня есть право делать ошибки и чувствовать себя комфортно, признавая их
У меня есть право быть нелогичным, принимая решения
Один из основателей бихевиоризма, Джон Уотсон, в 1920 году после ряда экспериментов на собаках и крысах, решил шагнуть дальше исследования животных. Так начался психологический эксперимент, который вошел в историю психологии под названием «Маленький Альберт». Изучая эмоции младенцев, Уотсон, среди прочего, заинтересовался возможностью формирования реакции страха применительно к объектам, которые ранее страх не вызывали. Ученый проверил возможность формирования эмоциональной реакции боязни белой крысы у 9-месячного мальчика Альберта, который крысу совсем не боялся и даже любил с ней играть.
В ходе эксперимента в течение двух месяцев младенцу-сироте из приюта показывали ручную белую крысу, белого кролика, вату, маску Санта-Клауса с бородой и т.д. Через два месяца ребенка посадили на коврик посередине комнаты и разрешили поиграть с крысой. Вначале ребенок совершенно не боялся крысы и спокойно играл с ней. Через некоторое время Уотсон начал ударять железным молотом по металлической пластине за спиной ребенка каждый раз, когда Альберт прикасался к крысе. После повторения ударов Альберт начал избегать контакта с крысой. Спустя неделю опыт повторили - в этот раз по полосе ударили пять раз, просто помещая крысу в колыбель. Младенец плакал уже лишь при виде белой крысы.
Еще через пять дней Уотсон решил проверить, будет ли ребенок бояться похожих объектов. Ребенок боялся белого кролика, ваты, маски Санта-Клауса. Поскольку громких звуков при показе предметов ученый не издавал, Уотсон сделал вывод о переносе реакций страха. Уотсон предположил, что очень многие страхи, антипатии и тревожные состояния взрослых формируются еще в раннем детстве. К сожалению, Уотсону так и не удалось избавить малыша Альберта от его беспричинного страха, который закрепился на всю оставшуюся жизнь.
И еще один подобный эксперимент. В 1939 году Уэнделл Джонсон из университета Айовы (США) и его аспирантка Мэри Тюдор провели шокирующий эксперимент с участием 22 детей-сирот из Дэвенпорта. Детей разделили на контрольную и экспериментальную группы. Половине детей экспериментаторы рассказали о том, насколько чисто и правильно они говорят.
Вторую половину детей ожидали неприятные минуты: Мэри Тюдор, не жалея эпитетов, язвительно высмеивала малейший недостаток их речи, в конце концов назвав всех жалкими заиками. В результате эксперимента у многих детей, которые никогда не испытывали проблем с речью и волею судьбы оказались в "негативной" группе, развились все симптомы заикания, которые сохранялись в течение всей их жизни.
Эксперимент, позже названный "чудовищным", долго скрывали от общественности из страха повредить репутации Джонсона: схожие эксперименты позже проводились над заключенными концлагерей в нацистской Германии.
Очень жестокие эксперименты. Есть о чем задуматься. Когда мы, родители, воспитывая ребенка, ограничиваем его во многих естественных проявлениях, ругаем за желание познать мир – залезть ли на дерево, померить ли глубину лужи, разобрать дорогую игрушку, чтобы узнать, а что же внутри? - задумайтесь, ведь мы, как Уотсон, формируем ребенку вечный страх познания всего нового, жажду развиваться и экспериментировать. И когда ребенок подрастает, удивительно, что мы же, родители, которые пугали и ограничивали его, начинаем ждать от него самостоятельности, креативности, желания учиться, умения принимать самостоятельные решения, брать на себя ответственность ….Вспомните исходы экспериментов – страх закрепляется на всю жизнь. Не наносите вред своему ребенку.
Тема зависимости (будь то зависимость от химических веществ, от азартных игр, от унижающих отношений с партнером…) – одна из самых сложных тем в терапии, т.к. зависимое поведение переживается как эго-синтонное – как собственный выбор, более того, как единственное ценное удовольствие. Формирование зависимости происходит в раннем детском возрасте в ответ на невозможность удовлетворения тех или иных потребностей ребенка значимым взрослым в тот период развития, когда у ребенка еще недостаточно собственных ресурсов для выживания. В дальнейшем ребенок развивает и закрепляет такие формы поведения, которые помогают ему избегать того ужаса, гнева, страха, которые он пережил в момент травмы. Это либо «прилипающее, угодливое» поведение, которое направлено на сохранение лояльности партнера любой ценой, либо отчужденное, настороженное поведение, которое направлено на удерживание партнера на расстоянии от себя, «непривязанность» к людям. И то, и другое – проявление несвободы: в первом случае невозможно «отойти», во втором «подойти» к людям. Зависимости, демонстрирующие высшую степень свободы от отношений и одновременно сильнейший страх одиночества – зависимость от химических веществ, игр, пищевая зависимость и т.д.
Общим для этих зависимостей является то, что все они ведут к полному разрушению уверенности в себе, сужению социальной активности, к потере контакта с собственными потребностями, блокировке развития, распаду отношений.
Зависимым людям свойственно переживание пустоты, скуки, подавленности в отсутствие объекта зависимости, сдерживание негативных чувств, соматизация, депрессия. Так как зависимое поведение не одобряется социумом, параллельно идут стыд, вина за свое зависимое поведение и страх от него отказаться, потому что за ним, за этим страхом стоит ужас одиночества или унижения, связанный с базовой травмой. В этом проявляется амбивалентность зависимого человека: и желание избавиться от зависимости, и страх ее «потревожить».
Зависимый человек – пограничная личность, особенностями которой являются примитивные механизмы защиты, нарушение тестирования реальности, низкая способность к сублимации, низкая толерантность к тревоге, быстрый регресс на более раннюю стадию развития в стрессовой ситуации.
Психотерапия – это процесс «подращивания» пациента с того момента, когда сформировавшееся зависимое поведение практически остановило его духовное развитие. В таких случаях особенную ценность приобретает групповая терапия, помогающая получить навыки социального общения, дающая возможность справиться с чувствами стыда и вины через сопереживание и принятие себя и других членов группы.
