Для тех, кто искренне заботится о своих детях, но по незнанию наносит им вред, хочу вот что рассказать. На группе психологов обсуждалась тема родительских посланий и то, что происходило в детстве и продолжает происходить во взрослом возрасте с нами, получившими свои послания. Количество историй, рассказанных участниками на эту тему, полностью подтверждает теорию. Как часто вы, опасаясь за жизнь и здоровье своего ребенка, говорите ему: «Слезь, ты упадешь!» (Смысл послания понятен, варианты могут быть различными – разобьешься, расшибешь голову и т.д. в зависимости от ваших родительских предпочтений.) Есть еще целая серия, касающаяся будущего вашего ребенка: будешь плохо учиться – возможные варианты: от работы дворника до тюрьмы, голодной смерти; не будешь послушной, хозяйственной, красивой – о ужас!, не возьмут замуж, будешь всю жизнь одна. Весь абсурд такой заботы о ребенке в том, что дети слышат эти послания буквально, как руководство к действию: упадешь – падают, заболеешь – болеют… Механизм возникновения такого неадекватного запугивания последствиями – наши собственные человеческие страхи, которые мы проецируем на наших детей. Тем, кому дорого будущее ваших детей, важно понять, что мешает жить вам, что пугает вас и заставляет вас пугать ребенка. Простые рекомендации – говорить ребенку спокойным уверенным голосом «Будь осторожен, держись крепче» и т.д. отчасти помогут, но если вы в тревоге – ваш голос, интонация, поведение – это то, что ребенок считает с вас безошибочно и сделает свои выводы. Не нагружайте своего ребенка грузом ваших проблем, решайте их сами.

Прочитала тут в одной статье и не могу отделаться от мысли, что в нашем обществе с некоторых пор принято скрывать смерть. Покойника не привозят к дому, как раньше, чтобы все могли попрощаться с ним. Нет набросанных еловых веток, на которые я так боялась наступить в детстве – была откуда-то у детей примета: наступишь – и сам умрешь. Не звучит больше музыка, под которую несли покойника. Смерть стала тихой, незаметной. Все страхи, все горе где-то спрятано за закрытой дверью, переживается в одиночестве…

Весной была на психодраматическом фестивале, наблюдала за работой коллег-психодраматистов. Много интересных работ. Вот одна из них. Клиенткой вызвалась молодая женщина. Проблема у нее на первый взгляд и не проблема, а так, ерунда какая-то: «Я не могу наводить дома порядок, что-то мешает. И время есть, и шкаф себе удобный заказала, чтобы разобрать все по полочкам. И стоит этот новый шкаф, набит сверху донизу всяким старым хламом так, что открыть дверки страшно». Началась работа. Поставили, как это делается в психодраме, из участников группы воображаемый шкаф. «Навалили» туда воображаемые вещи. Открыли воображаемые дверки и тут «полезло из этого шкафа» такое… И не про вещи, не про беспорядок совсем эта работа оказалась, а про то, как в детстве маленькой девочкой, когда ей было совсем невыносимо, пряталась наша героиня от родителей в шкафу и только там находила поддержку и понимание у воображаемого доброго гнома…

Дедушка — это не просто муж бабушки. Это добрый человек с умными глазами, седой бородой и натруженными руками. В ту нежную пору жизни, когда вы узнаете мир, дедушка должен сажать вас на колени и рассказывать о далеких звездах и великих героях. Такие дедушки куда-то пропали. Причем бабушки остались. Они даже почувствовали себя хозяйками положения. Некому на них прикрикнуть. Некому поставить их на место. Бабушки застегивают вам пуговицы и кормят вас манной кашей. А разве может вырасти из человека что-нибудь дельное, если в детстве он не слышит о звездах и великих людях, но ест кашу из женских рук? От дедушки пахнет табаком и солнцем. Бабушку он называет «мать», а маму — «дочка». Но настоящая дружба у него с внуком. Они посвящены в одну тайну. Мир для них одинаково свеж и загадочен. Поэтому за обедом они хитро подмигивают друг другу и смеются глазами. Сейчас они встанут и пойдут вместе. Может, рыбачить, а может — ремонтировать велосипед. Внуку интересно жить, а деду умирать не страшно. У нас давно не было ни войн, ни эпидемий. Дедушек никто не убивал, но они куда-то исчезли.

Протоиерей Андрей Ткачев